В день Великой Победы публикуем истории, рассказанные ветераном Великой Отечественной войны Николаем Николаевичем Борисовым на встрече 7 мая 2023 года

Если по-честному сказать, два момента было, когда пробежало быстро в голове «здесь останемся». Но во всех двух случаях – повезло! Помню, один из членов экипажа так между прочим говорит: «Командир, кажется нам тут капут!» Я говорю: «Нет, капут не будет! Мы еще посопоротивляемся!»
Поскольку танк у меня первый долго не горел почему-то, а в части оставалось из 70 всего 5 танков, решение принимают, собрать нас вместе с другими. С одной части 5-7, с другой – и так далее. Вот и меня из 401й армейской танковой бригады передали в другую. Я продолжаю по ходу участвовать в боях. И там остается всего несколько танков. Дальше меня уже в третью часть передают – танк-то не горит, он воюет. И когда уже в третью часть передали, получилась мешанина полная, никто никого не знает, а прибывает полковник и говорит: «Особое задание выполнять будете в течение ночи: вон там в тылу у немцев кавалерийский полк находится в окружении, ваша задача за ночь его из окружения вывести». Мы между собой познакомились, назначили командиров, к часу прибыли на то место по карте, где должен был быть кавалерийский полк. А его там нет.
Ответственный подполковник говорит: «Ну что, товарищи, теперь задача выйти самим из окружения». Идем на большой скорости в колонне, а карта у него одна только, а у нас ничего нет. Гнали-гнали, в конце концов вдруг танк останавливается. Открываю люк, вижу населенный пункт. Глянул направо – а тут немецкий танк стоит у хаты! А там оказывается еще их много и туда, и сюда. Налево – та же картина. Немцы спят, а мы пожаловали к ним в ловушечку. Крючок закрыл, и вот это промелькнуло, что отсюда мы не уйдем. Вон их сколько тут! Механику своему говорю: «Слушай, Савин, посмотри: где мы находимся, какая там обстановка?» - якобы я ничего не знаю. Он на десять лет старше меня, и ростом выше. Он открыл люк, быстро закрыл на защелочку. Сидит и молчит. Я спрашиваю: «Савин, что произошло?» Он говорит: «Командир, нам кажется тут капут» Я говорю: «Капут не будет! Заряжающий, подъем! Бронебойный заряжай!» Бабах в башню напротив! У них бензиновые двигатели, сразу загорелось всё, как днем. Перевожу налево – бабах! Танк трогается, и помчались по этой улице дальше навылет туда. Выскочили из этого населенного пункта. Потом оказалось, что это станция Погребище. Забыть это невозможно – на всю жизнь запомнилась такая вещь.

<...>

Выскочили мы из окружения на предельной скорости. После этого – удар! Память отключилась. А дальше я уже на земле. Тут память сразу пришла. Перекличка идет, а танк горит уже. Все живы, самое главное! И всеми в ближайший овраг. В овраге посидели, как только снаряды внутри танка начали рваться, значит, всё уже этот танк, броня только от него осталась, восстановить невозможно. А куда бежать-то? Подчиненные же смотрят на командира. А у командира только часы и компас. Вперед, значит, по оврагам, по полям. А ночь кончается, к утру дело идет. К семи часам думаю, надо рощу искать, в нее заберемся, из снега создадим укрытие и отлежимся. Это так было по замыслу моему. А по ходу выскочили из какого-то оврага – и поле. А на поле какие-то кочерыжки стоят. Я спрашиваю: что это такое? Бежать уже невозможно, кругом эти палки. Оказалось, это кочерыжки от кукурузы. А я кукурузу и не видел никогда! Поэтому я сейчас как увижу эти палки – так здорово война вспоминается.
Прошли, раздвигая эти палки, дальше. Рощу впереди вижу, уже нацелился, чтобы там залечь. А тут ветерок какой-то дунул в нашу сторону – и такие приятные слова появились громкие, наши русские, матерные, что у нас сердце сразу готово было выскочить от радости! Значит, спасены! Ну вперед выскочили, пехота лежит в окопах. Руки вверх – всё, сдаемся! Дальше передали в штаб – а потом в особый отдел «Смерш». Капитан, начальник - мне: «Командир, расскажи, как ты тут оказался?» Я и рассказал. Подчиненные тут же уснули прямо на полу, а я отчитываюсь. Дальше бумаги вручили и карандаш, и я начал писать. А у него телефон был, он с кем-то переговорил и ушел. А там еще два сержанта у двери, охрана его. Сижу пишу. Вдруг дверь открывается, вваливаются друзья этих сержантов: «Пошли на завтрак!» У них завтрак оказывается! А мы уже и забыли, когда чего ели. Те говорят: «Не можем мы – охраняем!» А эти: «Так это же наши, танкисты! Чего их охранять? Пошли на завтрак!» И ушли.
Они только туда, а я своих: «Подъем!» И идем по селу тихонечко, якобы мы тут свои. А дальше из села вышли – бегом до следующей части. И так десять километров. Проще говоря, я принял решение сбежать. Но, как видите, перед вами - не нашли! Вот такие решения иногда принимал по молодости. Я знал, что мы не преступники, не предатели. Просто сложилась такая обстановка. Кто их знает, сколько там держать будут, пока будут искать часть! А я сколько частей к тому времени уже прошел. Повезло, короче говоря! Не знаю, что с капитаном с этим потом произошло. Хорошо, если он не доложил начальству. Тогда для него урок такой же, как и для меня. Только я его объегорил немножко значит.

По-честному вам скажу, когда снаряд попадает в танк, звук такой, что память отключается, поэтому я постоянно свой экипаж тренировал и сам тренировался, чтобы из танка выскакивать за 7-10 секунд. Это самый момент, когда можно спастись по-настоящему. 

<...>

А на войне чего только не было. Сейчас вот колбасу не знают, как продать. Я ее до армии два раза пробовал только по кусочку маленькому. А затем пришлось нам освобождать Краков – трое суток бои шли за освобождение. Конечно, про краковскую колбасу я и не знал по тем временам. А когда закончились бои, я не спал трое суток и заснул, наконец. Меня будит член экипажа. Глаза не открыл, но очнулся и чую: какой-то запах особый появился в танке. А то ж керосином только все пропахло кругом. Глаза открываю, а ответственный за питание на руке вот так держит пять большущих колес колбасы краковской. Первый кто принимает? Командир, конечно! Я взял двумя руками и говорю остальным: «Приступаем!» Всё и прикончили сразу! И кто-то из членов экипажа говорит: «Командир, мы же краковской колбасы поели! Настоящей! В Кракове!»